– Думаю, она сможет помочь. А что вы хотите узнать? Сэйри был нужен список присяжных, работавших на процессе Криса. Джессика тут же позвонила знакомой, и та согласилась узнать, возможно ли достать такой список, но попросила несколько часов на это.

Сэйри встретилась с ней в назначенное время и получила то, что просила.

– Это оказалось легче, чем я предполагала, – объяснила ей симпатичная темноволосая женщина. – Они следят за тем, насколько часто людей приглашают в состав присяжных. Если кого-то случайно вызвали во второй раз за короткое время, адвокат защиты может дать отвод этой кандидатуре. Если присяжному дали отвод, то рядом с его фамилией для справки отмечается номер дела.

Когда накануне вечером Сэйри приехала к Беку Мерченту, она держала этот список наготове, словно козырь в рукаве. Но у нее не оказалось случая пустить его в ход. Утром Сэйри вернулась в здание суда и, воспользовавшись налоговой ведомостью, выяснила, что десять из двенадцати присяжных по-прежнему живут в округе.

Первые два человека, услышав, зачем она звонит, отказались с ней разговаривать о процессе и повесили трубку. Третий, как ей сообщила его жена, как раз заступил на смену на заводе Хойла. Но стоило Сэйри изложить суть дела, жена сразу растеряла все свое дружелюбие, насторожилась, а когда Сэйри стала настаивать, повела себя откровенно враждебно. Она заявила, что у мужа в ближайшие несколько лет не найдется свободного времени, чтобы с ней встретиться.

Только миссис Фостер, которой Сэйри позвонила четвертой, согласилась принять ее.

– Я хотела поговорить с вами о том процессе, когда моего брата Криса обвиняли в убийстве.

И вдруг улыбка Лоретты Фостер стала натянутой.

– Да, это был первый и единственный процесс в моей жизни, в котором я участвовала, хотя я живу в этих местах всю жизнь. Почему это вас интересует?

Сэйри предстояло изложить надуманный предлог, и она постаралась сделать это как можно убедительнее.

– Видите ли, я считаю, что предала брата, потому что не приехала в то время, когда шел суд. Я сожалею, что не вернулась в Дести ни и не оказала ему моральную поддержку. Я надеялась поговорить с теми, кто принимал участие в процессе, чтобы лучше понять, что же произошло.

Миссис Фостер на это не попалась. Во всяком случае, если она и поверила, то не до конца.

– А что вы имеете в виду? Ничего не произошло. Мы просто не пришли к единому мнению, только и всего. Мнения разделились поровну.

– А как проголосовали вы, миссис Фостер? Женщина встала и подошла к плите. Подняв крышку, она начала помешивать содержимое кастрюли.

– Я не понимаю, какое это может теперь иметь значение. Вашего брата оправдали.

– Вы считали его невиновным?

Миссис Фостер опустила крышку чуть резче, чем следовало, и обернулась к Сэйри.

– А что, если так?

– Если вы сочли моего брата невиновным, то я должна поблагодарить вас. – Сэйри улыбнулась, постаравшись, чтобы улыбка получилась убедительной. – Я уверена, что мои отец и брат отблагодарили вас должным образом.

Хозяйка дома вернулась на свое место у стола и пристально посмотрела на Сэйри.

– Они зашли ко мне и пожали мне руку после суда, вот и все. О какой еще благодарности вы говорите, я не понимаю.

Сэйри посмотрела на обстановку гостиной. Все чистенькое, но мебель старая и давно вышла из моды. Связанные крючком салфетки прикрывали те места, где обивка совсем протерлась. Обои выцвели, а ковер, за который так беспокоилась миссис Фостер, и так уже был весь испачкан.

Только телевизор был последним достижением техники, самым дорогим предметом в доме. Он никак не сочетался с остальными вещами.

Сэйри не раз оформляла дома, где были такие телевизоры. Он не мог быть по карману вдове.

С момента прихода Сэйри сын миссис Фостер не сдвинулся со своего места перед экраном. Он сидел, по-турецки скрестив ноги на полу, ел чипсы и пил апельсиновый сок, околдованный движущимися фигурками. Он был доволен.

Сэйри обернулась и взглянула на Лоретту Фостер. Сначала женщина смотрела на нее с вызовом. Но Сэйри не отводила глаз, и вдова сначала занервничала, потом на ее лице появилось выражение неловкости.

– Прошу меня простить, – сказала миссис Фостер, – я должна приготовить сыну ужин. Он начинает беспокоиться, если еда не готова к передаче „Колесо Фортуны“. Ему нравится есть под это шоу. Не спрашивайте меня почему, я и сама не понимаю. Мальчик даже букв не знает. – И, обращаясь к Сэйри с вызовом и мольбой, она добавила: – Как я уже говорила вам, он не совсем здоров. И никогда не был здоровым. Сын полностью зависит от меня. В этом мире у него есть только я. Когда меня не станет, кто-то же должен о нем позаботиться, верно?

Глава 20

В бильярдную негромко постучали, дверь открылась, на пороге стоял Ред Харпер.

– Селма сказала, что я могу войти, – обратился он к Хаффу.

– Я тебя ждал. Налей себе выпить.

– Уж поверь, налью.

Шериф налил себе бурбон, добавил содовой, со стаканом в руке сел на диван, положив форменную шляпу на колени. Хафф отсалютовал ему своим стаканом, они оба отпили по глотку.

– Ты неплохо выглядишь, – заметил Ред. – Как себя чувствуешь?

– Как будто мне двадцать.

– Я и забыл, каково это.

– А я вот отлично помню, словно все было вчера, – ответил ему Хафф. – Я работал на литейном заводе на старика Линча, загружал лом в печь. Тяжелая работа, но я при каждом удобном случае оставался на вторую смену. Уже тогда у меня были планы насчет этого места.

В приютской школе очень строго следили за тем, чтобы воспитанники учились. И за это Хафф был благодарен учителям. Проведя там всего несколько месяцев, он не только догнал своих сверстников, но и пошел вперед. Перемены Хафф проводил в классе, повторяя только что изложенный преподавателем материал. Он не играл в мяч и не дразнил девчонок, как ему мечталось, когда он был наивным идеалистом. У него появились более важные цели.

По ночам Хафф часами просиживал в общем туалете и читал при свете тусклой лампочки, сидя на кафельном полу, обливаясь потом летом и дрожа от холода зимними месяцами. Еда была безвкусной, но Хафф всегда опустошал тарелку. Благодаря регулярному питанию он начал заметно расти.

К тому времени, как ему исполнилось тринадцать и он сбежал, он перерос своих одногодков и знал намного больше, чем они. Но самые важные уроки дала ему жизнь. Хафф выживал в одиночку, руководствовался чутьем, добывая себе пищу и находя кров в таком возрасте, в каком другие подростки больше всего переживают из-за прыщей.

Хафф ехал без всякой цели на товарном поезде, когда тот остановился в Дестини, [1] где с платформ выгрузили металлолом для литейного завода Линча. Он даже не мог сказать наверняка, в каком штате очутился, а когда прочитал название города на водокачке, оно показалось ему предзнаменованием.

Хойл сразу решил, что этому городу принадлежит его будущее.

Хафф ничего не знал о литейном деле, но завод Линча был единственным производством в городе и единственным местом, где требовались рабочие. Хафф быстро освоился на заводе и очень скоро отличился перед мистером Линчем.

– К двадцати пяти годам я был его правой рукой, – сказал Хафф Реду, вспоминая молодость. – Я потратил несколько лет впустую, пытаясь развить в нем деловое чутье.

Джентльмен, ставший в конечном итоге тестем Хойла, не отличался даром предвидения. Он просто неплохо зарабатывал на жизнь, и этого ему вполне хватало. Отсутствие у Линча амбиций раздражало Хаффа, который видел, как стремительно расширяется рынок сбыта для их продукции.

Именно из-за этого они постоянно спорили. Мистер Линч не планировал расширять производство и увеличивать выпуск продукции. Его вполне удовлетворяли скромные результаты. А в Хаффе бурлила энергия, его обуревали грандиозные идеи. Мистер Линч отличался крайне консервативным подходом к финансовым вопросам, а Хафф не сомневался, что надо сначала потратить деньги, чтобы потом заработать.